Что является основной движущей силой инновационного процесса — воля руководства страны, запрос «продвинутых» отраслей? Какой фактор наиболее значим в нашей сегодняшней ситуации?
Если говорить с точки зрения спроса, то его могут предъявлять оформившиеся сильные компании в сырьевых секторах, у которых сейчас есть ресурсы и возникает потребность в новых технологических решениях. До сих пор они в основном росли на той технологической базе, которая была создана еще в советские времена, но ее лимит практически исчерпан. Оборудование в целом устарело, нужна модернизация.
Но, говоря об инновациях, важно понять, что этот термин означает применительно к различным отраслям. Как минимум, можно говорить о трех составляющих этого процесса. Первый связан непосредственно с обновлением и расширением мощностей на базе нового оборудования. Второй связан с модернизацией того оборудования, которое есть, улучшением его технико-экономических характеристик. Третий — это организационные инновации. В последние пять лет это был самый значимый процесс по степени влияния на увеличение эффективности функционирования отраслей. Он включает в себя и оптимизацию бизнес-процессов на предприятии, и маркетинговые исследования, и многое другое. В сырьевых отраслях резервы третьего типа уже выработаны, сейчас наступает время для первых двух составляющих инновационного процесса.
Один из вопросов — насколько инновационный процесс в сырьевых отраслях может явиться стимулом для внутренних поставщиков инновационных продуктов и услуг. К сожалению, на мой взгляд, здесь есть ограничения. В частности, металлургия, в основном, ориентирована на импорт технических решений и оборудования.
С одной стороны, импортируя оборудование, мы ввозим современные технологии, но с другой стороны, это является противоречием развития внутренних производителей оборудования, разработчиков технологий. Как выходить из этого противоречия?
Зависит оттого, насколько мы отстали в тех или иных областях. Исторически получалось так, что в значительном количестве секторов мы опирались на импорт технологий. Еще в Российской империи заводы строились иностранцами, в советской России часто тоже. Потом была Вторая Мировая война, значительное количество технологических решений мы заимствовали во время войны из США, а после войны — у побежденной Германии.
Сегодня импорт технологий, технологических решений остается значимым. Но пространство для каких-то инновационных решений все равно остается. Нужно опираться на внутренние ресурсы, а не быть полностью зависимыми от иностранных поставщиков. Хотя сегодня у нас нет сильной школы, способной продуцировать достаточное количество новых решений. Например, в последние два года есть небольшой рост по производству металлургического оборудования (около 15%). А спрос за этот период увеличился многократно — как минимум в три раза. Получается, что практически весь спрос покрывается импортом, а значит, наши внутренние возможности ограничены.
Какими ресурсами сегодня располагает Россия для реализации амбициозных планов? Есть золотовалютные резервы, есть стабилизационный фонд, инвестиционный фонд, который планируется использовать на создание инфраструктуры.
Объем инвестиционного фонда пока незначителен в масштабах экономики. Это, скорее, пилотный вариант, на котором можно апробировать основные механизмы. Хотя реальные проекты, претендующие на задействование средств инвестфонда, уже есть, например, в Красноярском крае, связанные со строительством металлургических и лесоперерабатывающих предприятий, энергетических мощностей и инфраструктуры — линий электропередачи, дорог и т.п.
Понятно, что государство должно участвовать в таких инвестиционных проектах, да и крупные сырьевые компании в них заинтересованы, так что дело постепенно сдвигается с мертвой точки. Но роль государства еще более важна для остальной экономики. Нужны смелые решения, связанные с радикальным перепрофилированием отдельных производств.
Россия могла бы обеспечить себе существенную долю рынка, покупая под ключ новые предприятия, строя их в промышленных регионах (Урал, Дальний Восток, Центральный регион) в тех городах, где развито машиностроение. Ведь такое использование средств исключает воздействие на инфляцию?
Я с этим согласен. Мы участвовали в проекте по оценке инфляционных последствий подобных проектов. Действительно, можно приводить примеры, когда деньги тратятся с умом, и инфляционных последствий нет. Более того, есть даже дефляционные эффекты в условиях укрепляющегося рубля: если мы увеличиваем долю импорта, инфляция замедляется. Это правильный путь.
По поводу обрабатывающей промышленности: есть несколько секторов, где мы должны сохранить и как можно быстрее развивать оставшийся потенциал, а в ряде случаев реанимировать его. В основном это касается тех отраслей, на рынках продукции которых мы до сих пор представлены, но могли бы быть представлены шире: ядерная энергетика, производство космических аппаратов и услуг по запускам, отдельные сегменты ОПК.
В остальных сегментах нужно налаживать кооперацию с иностранцами. В авиастроении это уже делается, в частности реализуется проект RRJ в глубокой кооперации с иностранными компаниями.
Есть ряд отраслей, таких как сельскохозяйственное машиностроение, являющееся инструментом дотационной защиты российского сельского хозяйства, производство дорожно-строительной техники, необходимой для решения инфраструктурных задач, которые должны оставаться Российскими.
Так и есть. Если взять сельскохозяйственное машиностроение, то фактически существуют лишь две компании, которые этот рынок контролируют. Правда они пришли в отрасль в надежде на взрывной рост спроса, который пока не наступил, хотя по расчетам получается, что технику пора массово обновлять, поскольку подходят к концу все сроки эксплуатации парка техники, созданного еще в советское время.
Аналогичные процессы идут и в сегменте подъемно-транспортного машиностроения. Налажено, например, производство лифтов совместно с иностранцами, спрос на продукцию растет, поскольку идет интенсивное жилищное и офисное строительство.
Государство должно стимулировать процесс создания подобных СП, чтобы постепенно замещать импорт хотя бы продукцией сборочных производств на территории России.
Если посмотреть на опыт Китая, который пошел именно по пути создания СП, то чтобы эта схема заработала, нужен период бурного роста спроса на продукцию. В Китае этот рос был практически на 100% обеспечен госкредитованием. И только следующий шаг — это приход инвесторов.
У нас процесс роста спроса идет, причем даже без всякого госкредитования. Прирост продаж бытовой техники и автомобилей последние два года определяется двузначными цифрами. Сейчас рост потребительского кредитования привел к буму на рынках товаров длительного пользования.
Стимулировать инвестиционный спрос следует в секторах с длительным сроком службы оборудования. Чтобы сглаживать скачки, возникающие, когда сначала в течение 10 лет ноль инвестиций, а потом — резкий рост. И получается, что потом будем импортировать, не потому, что наше оборудование плохое, а потому что мощностей по его производству при таких скачках спроса просто не хватает.
Но в наших условиях все боятся прямого денежного стимулирования. Есть традиционное опасение — разворуют. Но это происходит везде и всегда, следует минимизировать эти риски, разрабатывать и реализовывать механизмы контроля.
Кроме того, для государства возникает необходимость анализа ситуации и принятия решений по каждому конкретному сектору. Возможны достаточно неожиданные выводы и решения. Как пример я могу привести сельское хозяйство, а именно невысокий рост потребления минеральных удобрений, что противоречит современным мировым тенденциям. Первое, что приходит на ум — причина в высоких ценах, поскольку все производители минудобрений сегодня ориентированы на внешние рынки, внутренние цены не намного меньше мировых, а значит надо субсидировать. Но когда мы стали разбираться, выяснилось, что корень проблемы не в цене. Просто применяемые агротехнологии в сельском хозяйстве таковы, что дополнительное применение минеральных удобрений не всегда дает адекватную отдачу. На самом деле ответ в том, что необходимо менять технологию внесения удобрений, учитывать периодичность, комплексность использования этих удобрений, их нужно грамотно подбирать под соответствующий состав почвы. Средства защиты растений обязательно нужно использовать, причем в точном согласовании с режимом применения удобрений. Тогда будет прирост урожайности. То есть это вопрос культуры агротехнологий, повышения инновационной составляющей в них.
Современные крупные компании, например, Интеко, которая скупала сельскохозяйственные земли в Белгородской области, не решают этой проблемы?
Бум прихода крупных инвесторов в сельское хозяйство сейчас несколько ослаб. Все упирается в управленческие технологии. Здесь важно не то, с какими деньгами вы пришли, а с какими менеджерами. Могут ли эти менеджеры выстроить систему нормальных продуктивных отношений на селе как с работниками, так и с местным руководством.
Каковы же в итоге перспективы перехода на инновационную модель развития российской экономики?
Мой личный прогноз умеренно позитивный, если мировая конъюнктура будет сохраняться высокой (а некоторое ее ухудшение даже было бы позитивным, с точки зрения стимулирования инновационных процессов в разных секторах).
Наиболее важным остается вопрос стимулов и стратегических приоритетов менеджеров компаний, которые сформировались в последние годы и занимают лидирующее положение в соответствующих отраслях. На них лежит очень большая ответственность, многое зависит от их ориентиров, от их гражданской позиции, если угодно.
Если в качестве ориентира выступает максимальная капитализация компании с последующей продажей ее иностранному инвестору, то это не всегда эффективный, конструктивный путь. Необходимо понимать, что развитие в этом направлении ограничено. Государство в настоящее время не может быть заинтересовано в продаже большинства активов иностранному капиталу. То есть существуют политические ограничения.
Мне кажется, что логика развития — в диверсификации сильных сырьевых компаний. Если посмотреть на ориентиры, например, в металлургии, то к этой схеме развития близок Русал. У них много активов в разных отраслях. В значительной мере это относится и к Северстали.
Структура нашей экономики уже во многом сложилась, ее так просто не изменишь. Более того, даже в инновационных сферах можно быть сырьевиками, а можно быть производителями конечной продукции. К сожалению, сейчас мы не на первых ролях в таких отраслях, как, например, производство программного обеспечения, здесь мы выступаем, скорее, как сырьевики. Есть 2—3 серьезных компании с конечными решениями, а остальные занимаются написанием софта по заказу крупных разработчиков, что не очень эффективно.
Инновации, высокие технологии — модная тема, но ключевой параметр — это максимальный рост эффективности нашей экономики в любом сегменте. Не столь важно на чем мы специализируемся, а важно как.
Диверсификация нашей экономики останется высокой. В обрабатывающем сегменте сейчас сосредоточен наибольший потенциал роста эффективности. Он связан не столько с продуцированием каких-то новых решений, продуктов, сколько с реструктуризацией того, что у нас есть и максимально эффективного использования этого потенциала. Здесь же и наибольшая потребность в управленческих инновациях, особенно в тех секторах, которые так и не встроились в новую экономику, пребывают в «полулетаргическом сне».
Для того чтобы реализовать рассматриваемую модель, ресурсов достаточно, как в сырьевых секторах, так и у страны в целом (в виде Стабфонда).
У нас всегда было много изобретателей, но очень часто грамотные разработки просто не доводились до промышленного применения, а наши изобретения реализовывались на Западе. Мы это преодолели в отдельных, наиболее значимых секторах, где были сконцентрированы максимальные ресурсы — ядерные технологии, космос, вооружение. Главное, чего нам не хватало всегда — это управленческих технологий и инноваций.